В чёрном шатре старухи-Ночи изрядно прорех. Чьи жадные маленькие глазки следят сквозь эти прорехи за бесприютной стайкой фургонов, сбившихся вкруг костра? Чей дрожащий от скрываемой силы голос доносится из этого круга, затерянного в Канадских Прериях? Сто пятьдесят лет назад это мог быть он, его песни звучат, как в ту ночь полтора века назад. Колтер Уолл. Там, где пролегают охотничьи тропы Криса Кристофферсона и Уэйлона Дженнингса, он протоптал свою. Впервые этот незабываемый баритон потряс публику где-то в провинции Саскачеван 27 июня 1995 года. Мать подпевала изо всех сил – роды не были лёгкими, парнишка родился сразу в шляпе. Пригрозив акушеру папашей, Колтер забрал его сапоги и, препоясав чресла подгузником, направился прямиком домой, осваивать гитару и объезжать диковатого деревянного мустанга.
Гитара много времени не заняла – спустя каких-то двадцать лет был записан первый мини-альбом, “Imaginary Appalachia”. Песню оттуда, “Sleepin’ On The Black Top”, имеющий уши мог услышать в остроумных фильмах (я рекомендую также посмотреть их, но для этого понадобятся дополнительные органы) о судьбах трудящихся: “Любой ценой” и “Три биллборда на границе Эббинга, штат Миссури”. Могучий композиторско-поэтический талант Уолла отметил Небритый и Ужасный Рик Рубин, а первый полноформатный релиз, по совпадению тёзка нашего героя “Colter Wall”, издан гигантом RCA в 2017-м. Мустанг не объезжен по сей день.
Души убийц и скотоводов, трудяг и проходимцев – те призрачные нити, из которых соткан гобелен второго долгоиграющего альбома. Звук равнин, тянущийся до горизонта, попутчик с дюжиной историй в двух “миротворцах” – охристая палитра “Songs Of The Plains”. Достаточно для хорошей картины и хорошего путешествия. Запрягайте, мы выезжаем!
“Plain To See Plainsman” – песня бродяги, сносившего не одну пару ботинок в скитаниях, весь капитал его – память и лёгкая грусть, да старые кости, что ноют об успокоении на родных просторах. Пронизывающее звучание переливчатого баритона Колтера, гармоника, далёкая, словно упущенный товарняк – эта песня кажется уютной и знакомой, как любимая рубашка, как и все последующие песни здесь.
Текст “Saskatchewan In 1881” будет актуален до Судного Дня, надо думать, хотя и рассказывает о веке девятнадцатом.
“Мистер “Торонто” – сообщает герой песни – я отдал достаточно зерна, но тебе всё мало. Не торчи жердью у моего порога, иначе заколосится 44-й калибр.”
Далее следует описание тяжёлого крестьянского труда и ловкие эпитеты в адрес сборщика налогов. Душевно и по делу.
Грязному ублюдку Джону Байерсу, понаделавшему дыр в “Камаро” 1969-го года, принадлежавшей лирическому персонажу, посвящается “John Beyers (Camaro Song)”. Револьвер, педаль в пол, предвкушение ветхозаветных кар. Под это можно танцевать с симпатичной мисси.
Подобно французской хрюшке в поисках трюфеля, я безошибочно чую музыкальные шедевры. Написанная маститым певцом outlaw-country Билли Доном Бёрнсом, “Wild Dogs” прекрасна в оригинале. И, как в случае с записями Джонни Кэша для American recordings, перестаёт восприниматься после исполнения Колтером. Мистическое путешествие сквозь миры и прерии к прошлым жизням. Северным сиянием дрожит в бесконечном небе pedal steel гитара, спутница всех диких псов.
“Calgary Round-Up” – ещё одна чужая песня, пера и струн Уилфа Картера, известного канадского кантри-певца. Неспешный рассказ о канадском же родео Калгари Стампид, украшенный вальяжным йодлем. Уилф умер спустя год после рождения юного Колтера. Возможно, проходя мимо дома Уоллов, ему посчастливилось услышать раннюю перепевку своего сочинения.
“Night Herding Song” – ковбойская народная. Спетая практически а-капелла, она записана у костра под небом Теннесси так, что отчётливо слышится потрескивание дров и сладкое тянущее чувство одиночества. Каждому бывает полезно повыть койотом время от времени.
“Дикого” Билла Хикока застрелил трусливый Джек МакКолл во время игры в покер, когда, единственный раз изменив себе, Хикок сел спиной к дверям салуна в городке Дэдвуд. На руках Хикока были два туза и две восьмёрки, комбинация, названная впоследствии “раскладом мертвеца”. Вот так я испортил интригу истории, рассказываемой в “Wild Bill Hickok”.
“The Trains Are Gone”, являясь ещё одним экскурсом в историю континента, по собственным словам Уолла, повествует об изменениях, далеко не всегда к лучшему. Губная гармошка оплакивает поезда блюзом ржавеющих рельсов.
“Thinkin’ On A Woman” – великолепная классическая кантри-баллада, посвящённая дальнобойщикам, чьи сердца заперты в застоявшемся воздухе кабин, а ржаной самогон не в силах излечить томленье духа. Мужицкая лирическая.
Мрачный “Manitoba Man” притаился на заправочной станции, заливая топливо в баки при свете дня, яд в вены с наступлением темноты. Вдалеке, с неотвратимостью грузового состава, идущего по расписанию, грохочет колёсами Беда. Американская готика.
“Tyin’ Knots In The Devil’s Tail” – разбитной ковбойский ту-степ о Враге человеческом, спетый Уоллом совместно с друзьями. У Дьявола, как известно, много общего с коровами – рога, там, копыта, хвост… Однако это не оправдывает пьяную троицу из песни, что заарканили бедолагу, рога спилили, заклеймили, да хвост узлом завязали. В нынешние времена разбойников засудили бы адвокаты, а тогда они попросту ускакали на закат с дурным гиканьем.
Таков, в нескольких выражениях, самый свежий на нынешний день альбом Колтера Уолла. Создававшийся в Нэшвилле в 2018-м году, спродюссированный Дейвом Коббом, этот образец нового кантри с могучими корнями свидетельствует, что перед нами будущий исполин стиля, ступающий следами великих старцев прошлого. Время для привала, Лунные Псы!
