В доме на углу Дерибасовской-Ришельевской до сих пор клацает эктоплазменной челюстью призрак бабушки. Не придут налëтчики, их весëлые мощи выстукивают краковяк волкам Приполярья. Родившись на одесском Привозе, проскакав через киевский Подол и заиндевевший Тобол, эта песня поселилась на Колыме и в Магадане, чтоб быть разнесëнной босотой по всей Руси. Азохенвей, Лунные Псы, время поговорить о городском романсе!
Будучи вскормлен на каторжных и бурлацких песнях, пестован молдавской цыганщиной, околокарпатским клезмером и сомнительной с нравственной точки зрения поэтикой, городской романс уже в имперское время представлял собою могучую силу. “А что Сибирь? Сибири не боюсь я! Сибирь ведь тоже русская земля!” – песня “Чубчик” сбрасывала оковы с души почище, чем Пьер Безухов. Безухов тогда был доступен немногим, но философия “черни” была первичной, граф Толстой ещë в Севастополе уловил глубокое понимание метафизики такими героями, как матросы Пëтр Кошка и Фëдор Заика.
Есенин с Северяниным тоже всяк по своему были метафизическими городскими романтиками, однако интересней феномен проникновения этого особого вида русской песни на североамериканскую почву. Кошерным примером является Дмитрий Зиновьевич Тëмкин, еврей из Полтавской губернии, автор саундтреков к лучшим фильмам Фрэнка Капры. Именно его восприятие ковбойцев, как у Розенбаума – казаков, позволило создать песню Rawhide, стандарт, определивший развитие киношной ковбойской песни и подозрительно похожий на “С одесского кичмана бежали два уркана”.
Феномен ансамбля Разносолы именно в том, что они будто возвращают нам наши песни, пропущенные сквозь жернова западного Молоха, которые, как девица в “Декамероне” Бокаччо, остались нетронутыми. Кто такие ВИА Разносолы? Культовая рокабилли-банда The Spootniks из Петрограда, дополненная, таки да, скрипочкой и немножко аккордеоном. Верховодит вертепом Сергей Шорников, диковатый островитянин с Васильевского. “Первый ковидозный” – очередная пластинка богоугодного коллектива, запасайтесь мацой со вкусом краба!
“Ковбойская” – яркий пример одесской песни с серьëзным до ехидства йодлем. Мы видели таких ковбоев в синагоге, у них из-под шляп отдельные кудри болтались.
“Цветики” – подкупающая безалаберностью пародия на Петра Лещенко. Ну да ладно, конь с медведем танцевали, вокалист цыганил. И эта песня, и все остальные записаны сходу, не прибегая к ненужным виньеткам. Единственно правильный подход. Так завещал Аркадий.
“Стëжки-дорожки” – озорное переосмысление шлягера Валентины Толкуновой. Весенний паводок смоет следы Серëжкиных ножек, а ëрнический вальс останется.
“Людоедочка” открывается со всем известного мотива “будут вас кусать, бить и обижать” и продолжается как малороссийский гопак. Куплетист, уставший от роли альфа-самца, таки рычит, отгоняя претендентов.
“Кинг-Конг” более интеллигентные исследователи назовут румбой, но здесь слышится бескомпромиссность Франкенштейнова чудовища, помноженная на комариную харизму скрипки. Если кто из читателей и есть тот самый дядя с гуталиновой фабрики, пусть пришлëт партию оркестрантам для сценического макияжу.
“Песня потерянных” ну очень хулиганская. Ладно бы только тот матерился, так ведь этот по контрабасу шлëпает как по столешнице ладошкой! Существует управа на этих стиляг?!
“Песня Огонька” заслуживает отдельного внимания за мастерством и душевностью исполнения. Начинаясь известным риффом, который ещë Элвис пользовал, она продолжается судорожной скрипкой и мяуканьем главного мартовского василеостровского кота. Девчата, вы там его поостерегитесь, что ли?
“Джизус” – перепевка хита “Отдыхал” другой рокабилли-банды, легендарных The Stockmen. Разносоловая версия куда как вальяжней оригинального разбитного шаффла, в памяти всплывают все те салуны со шлюхами, синематографом и блэк-джеком в исполнении Боярского.
“Лëд идëт” в несколько более бешеном темпе, чем приличествует обычному ладожскому льду. Пред мысленным взором под локоть отплясывают всë те же Есенин с Северяниным в чаду пропившегося русского кабака. Хочется ударить шапкой оземь и припустить за ними.
“Чëрные подковы”, возможно, слетели с коня во время танца с медведем. Не принеся счастья герою этой повести, они несут радость любому слушателю и всякому табору.
“Корабль на рейде” – НЭПовская канцона для романтиков, чьи белые брюки так и не доплыли до Рио, но душа томлением полна.
“Не удавлюсь” – лучший дуэт со времëн Эдит и Леонида Утëсовых с цитатой из великой “Эх, дороги” и игривым намëком на другой дуэт, который не принято упоминать в обществе. Эта заключительная песня именно тот случай, когда отведал за столом всех разносолов, но невозможно хочется ещë.
ВИА Разносолы/The Spootniks – несомненное Явление в отечественной музыке, звучавшее б из каждого дирижабля и дилижанса, будь редакторы радиостанций не столь мелкобуржуинскими грызунами. Единожды окунувшись в этот “финский залив” развесëлой беспутной удали, выплыть на берег удаëтся немногим, да и тем лишь через недельку-месяцок. Лехаим, православные!
