Хэнк Баллард и его группа The Midnighters выпустили сингл “The Twist” в 1959-м году, совершенно не подразумевая изобретения нового танца. Баллард вообще в своих песнях часто допускал прямолинейные намёки на плотские утехи, какой постельный выкрутас он имел в виду под словом “твист”, известно лишь автору и дьяволу рок-н-ролла. Однако в исполнении восемнадцатилетнего Чабби Чекера песня поднялась к верхушкам чартов, а его выступление на шоу Эда Салливана сделало “The Twist” хитом второй раз за год.
На том шоу пластичный вьюнош Чабби впервые продемонстрировал публике действительно новый танец – твист. Евгений Моргунов в “Кавказской пленнице” достаточно близко цитирует инструкцию самого Чекера о том, как давить два чинарика разом. Если у большинства ещё оставались сомнения в феноменальности нового явления, то успех следующего сингла Чабби Чекера “Let’s Twist Again” вызвал настоящую танцевальную лихорадку по всей планете, попутно создав новый рок-н-ролльный жанр. Плясать теперь мог даже Джон Сильвер, юбки больше не задирались, девчата не обжимались с парнями, акробатических навыков не требовалось.
Протерев десятки подошв, Чекер представляет разгорячённой публике танцульки в стилях лимбо, флай и пони, а по мозолистым пятам за ним следуют ватуси, локомоушн и прочие эксперименты. Из хмурых чухонских лесов ползёт в сторону советско-финской границы весёлый паровозик летка-енка. Когда схлынет ажиотаж, танцоры с вывихнутыми лодыжками поковыляют домой, а Чабби Чекер начнёт жаловаться, что повелителем твиста он был недолго, заложником – всю оставшуюся жизнь.
В СССР твист проник с небольшим (но очень значимым для молодёжи) опозданием. В 1963-м году Тамара Миансарова не только произвела фурор на Международном фестивале песни в Сопоте с совсем не детской антивоенной песней “Солнечный круг”, но и привезла из Польши гостинец: песенку “Рыжик”, в оригинале “Rudy Rydz”. Слова и мотивчик были незамысловаты, годясь на детсадовский утренник, но в откровенно твистовом ритме многие почувствовали слабый ветерок перемен. Этот лёгкий бриз превратился в порывистый ветер, когда композитор Юрий Саульский и поэт Михаил Танич сочинили своего “Чёрного кота”. Петь уговорили всё ту же Тамару Миансарову, которая выдала свою партию практически “с листа”, после пары репетиционных дублей. Аранжировка была наполнена крутыми свинговыми синкопами, прорезающими прямую линию граунд-бита, а мелодия припева была навеяна подсознанием Саульского, руководителя нескольких джазовых оркестров: Арта Блэйки с его “Are You Real” Юрий Сергеевич явно мог услышать где-то фрагментарно и тут же позабыть до поры. Как только пластинка вышла из штамповки, “Чёрный кот” начал гулять по кухням, гостиным и радиоприёмникам советских граждан, твистуя на мягких лапах. Однако подлинная эпоха твиста началась со слов “Ты никогда не бывал в этом городе светлом…”
Арно Арутюнович Бабаджанян был рождён в 1921-м году в столице молодой Армянской Советской Социалистической Республики. Уже в пятилетнем возрасте он был отмечен самим Арамом Хачатуряном как вундеркинд. Вскоре Арно заканчивал столько учебных музыкальных институтов, на сколько хватало времени. В 1938-м поступил в Гнесинку. Затем в Чайковского. А потом пришёл страшный Сорок Первый. Студент Бабаджанян мобилизован строить заградительные сооружения под Смоленском, после чего эвакуируется вместе с Московской консерваторией. Уже после Войны его направляют совершенствовать знания в московский ДК Армянской ССР.
К 1960-му Бабаджанян уже сложившийся академический музыкант и композитор. Муслим Магомаев – звезда итальянской оперы, неповторимый баритон. Магия твиста и Леонид Дербенёв свели их вместе, чтобы выжечь в памяти современников твист, который куда больше, чем твист: “Лучший город Земли”. Очень скоро песню услышал Никита Хрущёв. Никита, со свойственным ему волюнтаризмом, снял башмак с крайней ноги и отстучал каблуком морзянку о запрете твиста. Такого демарша Политбюро не могло принять, лысого лапотника, не умеющего обращаться с городской обувью, наконец, с огромным опозданием, сместили с должности.
“Лучший город земли”, а заодно и под шумок похеренный “Чёрный кот” вернулись в эфир, но не надолго: новый шлягер Бабаджаняна-Магомаева, затмивший предыдущие, назывался “Королева красоты”. Тем временем твист закрался в советский кинематограф. Великолепно инфернальная будущая муза Тарковского Маргарита Терехова танцует экзистенциальную вертушку в дебютной работе “Здравствуй, это я!”. Перед её невинным, отчаянно порочным и вневременным танцем рассыпается хрупкая фактура Тарантино с его несчастными кокаинистами. Аида Ведищева споёт песенку о медведях только в 1967-м, покуда очаровательная Наталья Варлей будет артикулировать.
“Солнцем опьянённый” – отличная песня А. Бабаджаняна на стихи Г. Карапетяна в переводе А. Горохова. Муслим Магомаев перезапишет её несколькими годами позже, тогда-то она заиграет свежими красками. Тем временем Раиса Мкртчян записывает на родном армянском “Мой Ереван”, и здесь бит совершенно макабрический, The Cramps просто малышня в сравнении с лютыми армянами шестидесятых. Арно Арутюнович сочиняет песни для звёзд Соцлагеря: Арсена Дедича, Карела Готта et cetera. Майя Кристалинская поёт “Только любовь права”, Анна Герман молит: “Не спеши”.
Раиса Мкртчян – Мой Ереван (mp3):
Для человека советского слова “твист” и “Бабаджанян” означали одно и то же. Разумеется, Арно Арутюнович, как и Чабби Чекер, не желал оценки себя в одной только категории, но сегодня мы говорим о твисте. Советский твист стал явлением, превзошедшим западные образцы и превратившимся в оригинальный Советский Твист. Где композиторы и музыканты, играя лёгкий стиль, имели за плечами академическую школу с изрядными джазовыми навыками. Арно Бабаджанян сумел органично вплести этнические элементы в поп-музыку своего времени. Просто включите “Лучший город Земли” на любой вечеринке и увидите задорные подвыверты от бабушки, внучка и любых трёх девок. Твист не стареет.
Муслим Магомаев – Лучший город Земли (mp3):
